Средневековая миниатюра, дьявольские зайцы и маргиналии

Кролики и улитки против человека в средневековых книгах.

Вы ведь любите иллюстрации. Кто их не любит? Картинки всегда усваивались куда проще и быстрее, чем многостраничные тексты, а если они ещё и глазу приятны, то наблюдать за ними – двойное удовольствие. Так думали и люди в Средневековье, а потому щедро сдабривали свои книги цветными миниатюрами. Вы наверняка видели хотя бы одну такую – безумные зайцы с копьями, безмятежные люди в странных позах, рыцари сражаются с улитками… Давайте разберёмся, почему книжная миниатюра такая безумная.

Для начала, средневековая миниатюра – совсем не то, чем кажется. Книги в тот период в большинстве своём были весьма благочестивыми и богоугодными текстами, а кролики-убийцы и драка с улитками – это как-то не по-христиански. Вроде, в Библии таких сцен не было, в проповедях – тоже вряд ли. Так откуда вообще у нас столько безумных средневековых сюжетов и что иллюстрируют картинки?

Ответ: ничего. Средневековое искусство, конечно, было специфичным, но не настолько, чтобы создавать книги о сражениях рыцарей с кроликами и так тщательно их иллюстрировать. Большинство из известных нам странных рисунков – это маргиналии (или дролери, на французский манер). Это рисунки и записи на полях книг, и обычно они не имеют никакого отношения к написанному. Настоящие книжные миниатюры куда серьёзнее: они утончённые, правильные и никогда не включают в себя сюжеты со священниками, высиживающими яйца в птичьем гнезде.

Просто о маргинальном

Само по себе слово «маргиналия» произошло от латинского margo – «край», и в этом вся суть. Иллюстрации на грани разумного и за гранью пристойного. Начинают они появляться с XIII века в английских, фламандских и французских рукописях: до этого широкие поля были в основном пустыми. Но тут кто-то понял, что тратить столько места на страницах впустую – преступление против человечества, и началась настоящая феерия. Поля в книгах стали площадкой для пародии. Маргиналии были таким специфическим направлением средневекового юмора. Частенько там изображались комедийные сценки, вроде человека, отрезающего ветку, на которой сам сидит (смешно же?), или цирюльника с деревянной ногой. Конечно, к маргиналиям относятся не только изображения, но и всевозможные пометки на тех же полях, но сегодня мы затронем визуальную – и самую запоминающуюся – их часть.

Маргиналии зачастую были весьма откровенными и даже непристойными, и это, конечно, тоже важная часть шутки. Нет ничего смешнее инверсии привычного порядка вещей: всё переворачивается вверх ногами. Трусливые кролики охотятся на людей, всадники несут лошадей на плечах, рыцари в ужасе бегут от большого слизня… Отношения между человеком и животным, женщиной и мужчиной, господами и подданными меняются на прямо противоположные, и получается шутка. Мнения об истинном предназначении маргиналий до сих пор весьма полярные. Безусловно, комический элемент в них ключевой, однако некоторые исследователи считают, что через такую демонстрацию человеческих пороков маргиналии становились назидательными. Мол, такое изображение показывало искажение божественного порядка, напоминало о дьявольских искушениях на каждом шагу и предостерегало: не надо. Однако это спорное мнение. Всё же многие маргиналии, очевидно, не имели никакого отношения к дидактике и были просто искренним порывом души средневекового иллюстратора. Ну, вот захотелось ему украсить заглавную букву очередной страницы «Романа о Мерлине» задумчивым рыцарем без панталон. Зачем себя сдерживать, если можно нарисовать?

Итак, с терминологией разобрались, перейдём к наполнению. Если все эти забавные рисунки изначально и были просто шуткой, то почему они именно такие? В маргиналиях есть некоторое количество распространённых сюжетов, которые кочуют из книги в книгу: вышеупомянутые кролики-убийцы, сражения со слизнями разных размеров, монахи в гнёздах и многое другое, не менее увлекательное. Для разминки посмотрим на первые два пункта. Мы же любим зверушек, правда? Они милые, даже если пытаются кого-то убить на полях вашей книги.

Человек против кролика

Итак, кролики частенько становятся героями маргиналий, но отнюдь не в амплуа милого пушистика. Средневековые художники рисовали их жестокими убийцами, в чьей ушастой голове бьёт набатом жажда крови. Их изображали маленькими и большими, разных форм и цветов, но одно было неизменным: их победа над человечеством.

Однако в образе этих ушастых захватчиков есть нечто большее, чем просто шутка в стиле «жертва становится охотником». В конце концов, охотились не только на кроликов, так почему же именно они в маргиналиях стали олицетворением зла? Да, мы ранее упомянули, что трактовать маргиналии тяжело и почти бессмысленно. Но всё равно можем попытаться.

Так, кролики в целом фигурировали в средневековом искусстве, олицетворяя невинность, чистоту, весну и прочее. К тому же они были своеобразным религиозным символом. Учить неправедных христиан быть праведными всегда проще на конкретном примере, но, чтобы не вдаваться в детали, поучительные истории частенько облачали в басни о животных. В одном из европейских бестиариев XII века упоминалась роль зайца в таких баснях – обычно он представлял собой человека, который так искренне любит Бога, что слушает его, а не своих многочисленных собратьев. Кролики считались настолько чистыми, что в средневековых рукописях нередко встречались изображения Иисуса в их компании. Пока что всё безобидно, ровно ноль убитых рыцарей.

Собственно, такая их невинность и стала причиной, почему именно кролики были выбраны для инверсивных шуток: в маргиналиях они мстят не только людям, но и – внимание – охотничьим собакам. Они осаждают собачьи крепости, снимают шкуры с охотников и торжествуют. Теперь-то справедливость восстановлена.

Kроме того, как известно, кролики в массовой культуре воспринимались трусоватыми и глуповатыми животными. Поэтому всякий рыцарь, которого злой заяц с копьём загнал в угол, опорочен дважды: он не просто слабак, но ещё и трус. Зачастую люди в таких сценках прикрывают глаза ладонями: страшно же. Собственно, это делает из простой охоты зайца на человека вершину средневековой комедии.

Есть, правда, в образе кроликов и тёмная сторона, куда более древняя, чем христианские мотивы. В классической древности образ зайца зачастую ассоциировался не просто с плодородием. Но ещё и с распущенностью во всех смыслах этого слова. Не то чтобы древние греки или кто бы то ни было из-за этого осуждали кроликов, но вот христиане, конечно, не слишком благосклонно восприняли такую трактовку кроличьего образа. В итоге образ зайца остался весьма двояким. С одной стороны, невинный компаньон Иисуса, с другой – сам дьявол в пушистой плоти. В общем, идеальный герой для шуток и социальных комментариев на книжных полях.

Сразись со мной, улитка

Другой популярный сюжет маргиналий, как вы могли понять, тесно связан с боями против гигантских (и не очень) улиток. Казалось бы, почему? Неужели мало было кровожадных зайцев с большими ножами? А вот.

Сцены с улитками появляются ещё в английских рукописях XIII века, и там их невероятно много. Иногда на них верхом сидят бравые рыцари, иногда улитка настигает зазевавшегося воина и тот в ужасе бежит от неё, бросив меч. Иногда это просто улитка, мирно ползущая по краю листа.

Лилиан Рендалл в своей книге «Images in the Margins of Gothic Manuscripts» выдвигает интересную гипотезу. Возможно, вся шутка в раковине улиток. Их уютная ракушка могла стать забавной пародией на тяжёлые рыцарские доспехи – такие грузные, что в них почти можно жить. К тому же, улитка – довольно приземлённое создание, а потому окрестить её благородным рыцарем, пусть и метафорически, уже довольно комично. В итоге получается уморительная сценка, где рыцарь в полной амуниции боится напасть на такого бронированного врага. Глупый, глупый рыцарь, это же всего лишь улитка!

Есть, правда, и другое, более благородное толкование постоянным боям с улитками. Исследователи выдвигали версию о том, что эта самая улитка может олицетворять собой бедные слои населения – опять-таки, приземлённое животное, которое медленно, но верно ищет своё место в этой трудной жизни, а по пути повергает в ужас парочку рыцарей и аристократов. В конце концов, пусть хоть на бумаге бедняки победят. Возможно, этим объясняется один из популярных мотивов в таких маргиналиях: обнажённый богатей молит улитку о пощаде. Та, наверное, не простит.

Как бы то ни было, сейчас мы можем только предполагать, о чём думали авторы манускриптов, разрисовывая их маргиналиями. Никакого формализма в символах, никаких толковательных сборников, только догадки и предположения. Но это абсолютно не мешает нам любить маргиналии. Ещё и простор для воображения остаётся – чем плохо?

Информация подготовлена по материалам Национальной библиотеки Республики Беларусь.